Эти письма из мест заключения. Авторы – выпускники детских домов из разных уголков страны. Написаны они разными людьми, разными почерками, но такое впечатление, что списаны с судьбы одного человека. Так все схоже: пьющие родители, голодные странствия по вокзалам и рынкам, мелкое воровство ради куска хлеба, тоска по родным людям в стенах детского дома, поиск собственного «я» после выхода из стен казенного учреждения, снова воровство, употребление наркотиков, и естественный финал – пребывание в тюрьме. И мечты у всех одни и те же, общечеловеческие: начать новую жизнь, обзавестись семьей, иметь свой дом, найти тот жизненный причал, от которого уже не захочется отчалить.
Авторы всех этих писем очень молоды, в них еще теплится надежда на то, что все наладится, они начнут новый отсчет своих судеб, станут полноправными членами нашего общества. Истории их трагичны и поучительны. Вот почему мы и решились на то, чтобы их опубликовать.
Мне кажется, я помню себя с очень раннего детства. И воспоминания эти меня совсем не греют: мама постоянно видится, как в плохом сне, - пьяная и грязная. А мы с братом голодные и холодные. Прятались по подвалам, чердакам, питались с мусорных ящиков, просили у прохожих. А потом стали воровать, потому что люди гнали нас с теплых труб, швыряли куски хлеба, как собакам, обзывали нищими и бродяжками. А потом я в 9 лет оказался в детском доме. Там было сытно и тепло, но всегда мне хотелось домой. Куда делся мой брат, я до сих пор не знаю, но так верится в то, что еще увидимся и сможем жить вместе.
Первое время мама писала мне в детский дом письма, плакала и обещала, что заберет меня. Листки были все в слезах и жирных пятнах, наверное, писала по пьянке, я как будто вижу пьяные рожи, которые были рядом с ней.
С учебой у меня не клеилось, еле окончил 9 классов вспомогательной школы. Потом меня определили в профучилище учиться на повара. Да какой с меня повар?! Дружки смеялись: не мужская, мол, профессия. А я их слушал. Подрабатывал где придется: разнорабочим, принеси, подай, пошел подальше…
Жил у преподавателя, который работал в нашем училище. Но дом его так и не стал родным для меня. Единственное, что «грело», – это девушка, с которой я встречался. Она была для меня мечтой, моей надеждой и единственной радостью. Мы вместе мечтали, что у нас будет свой дом, своя семья и много детей. Из-за этих мечтаний я и поехал в Астану на заработки: скопим деньжат, заживем, как люди.
Не получилось… Моя девушка оказалась из той категории, которые не умеют ждать и быть верными. Не буду описывать, как и почему я оказался за решеткой, но я был такой злой и бессердечный.
Сейчас мне осталось только одно: выйти отсюда поскорей и начать новую жизнь. Без нее. Сам накуролесил, сам и выпутаюсь!
Молюсь аллаху, чтобы у меня все получилось.
Кайрат Гареев,
осужденный учреждения ЕЦ 166/25
Письмо второе
До семи лет, как я вспоминаю, у нас все было нормально. Но потом мама стала торговать наркотиками и сильно пить. Целых два года я скитался по чужим подвалам, подъездам, испытал и холод, и голод. Вспоминаю, как спал под дверью нашей квартиры и просил маму открыть. За дверью были слышны только пьяные голоса и скандал. И мы с другом решили уйти в город. Денег на автобус не было, шли по асфальтированной дороге. Еще помню, как остановилась красная машина и друг успел убежать. А меня куда-то повезли. Стригли, мыли, переодевали. Так я оказался в детском доме. Встретили очень хорошо, накормили, определили во вторую семью.
Радоваться бы, что каждый день кормят, учат, занимаются. Но первый год пребывания вспоминаю, как кошмарный сон. Был там такой воспитанник, настоящий хмырь. Он нас бил, измывался, запирал в шкаф по 13 человек, отбирал все сладости. А летом в лагере «Ручеек» вообще от него спасения не было. Сволочь он, каких мало.
Потом сменился директор, и все наладилось.
Я занимался спортом, с командой детского дома выезжал на соревнования в другие города, побывал в Астане, Алматы.
С теплом и благодарностью вспоминаю директора Ербола Ибрагимовича Елеусизова, своего воспитателя Людмилу Петровну Лопухову. Она мне заменила мать, научила многому: рисовать, лепить, шить на швейной машинке, даже вязать.
Теперь думаю: ну почему я не учился до конца? Почему не использовал шанс, который дает государство? Почему? Ответа до сих пор найти не могу!
Раз у меня был дом и мама, на каникулы разрешалось поехать домой. Ну и что? Дома-то я как раз и не был никому нужен. Познакомился с пацанами, начал воровать телефоны, деньги, научился пить, курить, играть на деньги. Заработал и дурную славу, и две судимости, пока только условные. Но жизнь давала мне шанс исправиться. Дали направление на учебу в Котыркольскую профессиональную школу №8, получай профессию, живи, как другие. Нет же, говорят же, свинья грязи везде найдет. Так и я: познакомился с такими же пацанами, воровал, пил, курил. За два украденных телефона посадили и дали 3 года.
Теперь вот сижу за решеткой и обдумываю всю свою жизнь. Что меня ждет на свободе? Надеюсь, что только хорошее! Хочу встретить девушку, найти работу. Об этом мечтает каждый, кто находится рядом со мной. Но почему-то не у всех такое получается.
Геннадий Яковлев,
осужденный учреждения ЕЦ 166/25
Письмо третье
Меня зовут Сергей, фамилия Борисов. Родился и вырос в городе Петропавловске. Жил с мамой Еленой Ивановной и папой Борисом Борисовичем. Счастливым детство назвать нельзя: пьянки родителей, разборки, драки, скандалы. Потом случилась трагедия: на моего маленького братика мама легла пьяная и придавила его до смерти. Отец разбивает ей челюсть и попадает в тюрьму, а потом туда же отправляют и маму. Я остаюсь жить с бабушкой и дедушкой.
Это были добрые и заботливые люди. Дедушка водил меня в спортивную школу, бабушка кормила пирожками и все время меня жалела. Родителям беспрестанно добавляли сроки: выйдут, что-нибудь украдут и снова тюрьма.
Учился я в 6 классе, пробовал насвай, сигареты. Учителя со мной не возились и отправили в школу для умственно отсталых детей. Там же я впервые попробовал наркотик анашу. Прихожу домой обкуренный, шальной, бабушка ругает: «Выродок, мол, родители по тюрьмам горе мыкают, и ты туда же хочешь?»
Начальство решило, что бабушка с дедушкой плохо меня воспитывают, и их лишают права на опекунство, так я оказываюсь в детском доме Шоптыкуль. Мне там нравилось: кормят, учат, разрешают заниматься спортом.
Здесь же я встретил свою первую любовь Наташу. У нас были схожие судьбы: пьянки родителей, скитания. Мы потянулись друг к другу, как две родственные души, мечтали о будущем, хотя были еще детьми.
Она училась в 7 классе, а я в 9-м. Пришло время как-то определяться в жизни. Меня отправляют учиться в Лобаново на лесника. Свобода меня опьянила, к тому же стипендию выдавали на руки целых 2 тысячи, делай с деньгами что хочешь.
Получил как-то деньги и сбежал к дедушке с бабушкой. Они с расспросами: «Ты на каникулы?» Отвечаю, что отпустили. Они продают свою благоустроенную квартиру и покупают частный дом на окраине Петропавловска. А микрорайон этот упаси бог – одни судимые. И понеслось... Кафе, бары, кутежи, пьянки. Денег было много, все ворованные. Поэтому пропивались они легко и на широкую ногу. В одной из пьяных драк мне проткнули ножом печень. Лечили долго. Запретили пить и курить. Выдержал. Устроился на работу, все деньги отдавал бабушке на питание и одежду. Но опять незадача – сломал ногу. Три месяца пролежал с гипсом, но оказалось зря: нога неправильно срослась и стала короче. От злости и обиды стал снова пить и курить анашу. Не буду описывать что да как, и так понятно, что такие занятия до добра не доведут. Дали 5 лет и 6 месяцев.
Все-таки какой я дурак: все давалось мне, чтобы стать человеком, и все я пропустил сквозь пальцы. Дедушка с бабушкой пишут мне письма, ждут, когда я выйду из тюрьмы. Пишет мне и моя Наташа, и мой папа. Он все-таки освободился и сейчас работает. У меня такое ощущение, что мы с ним поменялись местами.
Здесь в учреждении мне опять дают шанс: учусь в школе, получаю образование, это мне пригодится в жизни. Какие здесь замечательные учителя, стараются, чтобы мы чувствовали себя людьми, чтобы учились грамоте, изучали классиков литературы, знали стихи, владели какими-то-навыками. Эх, если бы это все было на свободе!
И еще я понял вот что: настоящие друзья – это не те, с кем пьешь и развлекаешься. У меня таких было много, а теперь от них ни одной посылки, ни одной весточки, вот вам и цена дружбы!
Здесь есть время подумать, все взвесить и распланировать. Хочу многого, но как загадывать?
Сергей Борисов,
пока еще заключенный учреждения ЕЦ 166/25
Письмо четвертое
Я из большой семьи мать с отцом и нас с сестрами и братьями пятеро. Сказать, что жили дружно и счастливо, нельзя: мать была постоянно в синяках и кровоподтеках, отец по пьяной лавочке страшно бил ее и нас гонял. Однажды так меня толкнул, что я получил сотрясение мозга. Жили мы в п. Жейрам Енбекши-Казахского района Алмаатинской области. Когда мне исполнилось пять лет, переехали в город Кокшетау. Видимо, мать надеялась, что с переменой места жительства отец одумается и перестанет пить. А получилось все наоборот: сама стала прикладываться к рюмке. А тут еще напасть – у отца нашли туберкулез, и нас, детей, тоже определили в диспансер на лечение. Детский санаторий находился в с. Казанка, мы с сестрой Иришкой учились, а младшие нет.
В санатории я познал все «прелести жизни» – сигареты, вино. Но там хоть кормили. А потом это заведение закрыли, нас вернули домой. Отец к этому времени из дома исчез, забрав все деньги, а мать пила беспробудно. Ее сожителя мы стали называть кто отцом, а кто и дядей Сашей. Я досконально изучил город, все его закоулки, укромные местечки. Изучил и воровское дело, у меня здорово получалось тырить деньги из карманов зевак приезжих. Неплохо на этом зарабатывал. Мать сначала спрашивала, откуда деньги, а потом перестала.
Было такое ощущение, что это все плохо кончится, и оно меня не обмануло. Мать по пьяной лавочке зарезала соседа-собутыльника. Нас, всех детей, забрали и поместили в ЦВИАРН.
Я не вытерпел и бежал. Опять воровство, сомнительные друзья, побеги. Братья мои старшие уже сидели за разные преступления, а нас распределили в разные детские дома – в г.Степногорск, в Жолымбетский детский дом, Иринку в дом юношества «Жастар», меня потом тоже туда же. Всех раскидали по разным учреждениям. За проживание в доме юношества надо было платить, хотелось попроведовать младших в детдоме. Я пошел работать в шахту п.Бестюбе и Аксу. Ходил рядом со смертью, попал в аварию, в общем, нахлебался горя досыта.
Воровал, получал сроки, опять воровал. Сейчас за моей спиной 5 судимостей и 8 лет сроку.
Что меня ждет на воле? Боюсь даже думать, что снова попаду сюда. Здесь десятки людей сидят, которые попадают снова не первый раз. Выйдут, а работы никакой нет, на квартиру никто не берет. Снова идут на преступление и попадают в тюрьму еще на больший срок, так жизнь здесь и заканчивают. Не ждет ли и меня такая участь? Отчим умер, сестренка вне брака родила девочку, ее выгнали с работы, мать еле ходит, братья по тюрьмам ошиваются. Мои мечты не такие уж фантастические: мало-мальское жилье, работа, зарплата. Честное слово, увидел бы такого пацана, как я когда-то был, помог бы, предостерег от ошибок. Как жаль, что осознание всего этого приходит поздно!..
