Опять эта дырка на носке. Как ее зашить, мама берет всегда сундучок с нитками, но что-то я его давно не видел. Ладно, выдерну нитку из одеяла. Заметно, но зато палец не видно, а то Светка всегда видит и смеется. Вчера на уроке физкультуры все разулись, а я не стал. Сказал, что нога болит. Опять двойку поставили. Я уже считать их перестал. Папка, когда пьяный, дневник требует, а что там показывать — все красной пастой исписано: «Прошу явиться в школу», «Ерлан опять не выучил урока», «Обратите внимание на поведение Ерлана». А какое у меня поведение? Сижу себе, на уроки не отвечаю, грублю. Ну, как не грубить, когда всегда кушать хочется. Светке опять бутерброд в портфель с колбасой положили, так пахнет… Попросил кусочек, а она откусила чуть-чуть сама, остальное в мусорную урну выбросила: колбаса салями ей не нравится. Интересно, какая она, эта салями? Пока все на перемене в буфет бегали, я, конечно, попробовал. Вот дура, такой вкуснятины я еще не ел. Мало только.
Вчера в буфете Жыбек апай мне пирожков с капустой дала, два штуки. Вижу, что опять меня пожалела, но я же понимаю, что ей тоже выручка нужна. Итак, я должен ей 80 тенге. Где взять? Светка — жадина никогда не даст. Она лучше себе заколку дурацкую купит, их у нее уже штук десять, и все красивые, наверное, не по 80 тенге стоят. Вот бы потеряла на уроке физкультуры, подобрал бы и за пирожки рассчитался. В селе нашем на улице бутылок не валяется, все самогон пьют да спирт, который дядька какой-то привозит. Шины ему что ли проколоть, чтобы больше не ездил. А то папка опять нас гонять будет и кричать, что на его шее сидим.
Вчера и мамка с ним опять пила, говорит, сынок, Ерлан, так папке меньше достанется. И что хорошего они находят в этой гадости, я пробовал, тошнило сильно. И сестренка говорит, что сильно воняет, даже больше, чем от овец, с которыми мы иногда спим. Они теплые и пушистые. Сильно кричат даже по ночам, потому что тоже хотят кушать, сено-то совсем заканчивается. Интересно, если мне продать тому дядьке-спиртовику одну нашу овечку, сколько он за нее заплатит? И за пирожки рассчитаюсь, и Гульмирке куплю застежку на волосы, как у Светки, может, даже лучше. Не купит, наверное, у него хоть денег и много, но жадный, в долг отцу спирт никогда не дает.
— Гони монету, — кричит. — Или давай барашка.
Так у нас из большого стада всего две штуки и осталось. Спирт мне не нужен, а денег, точно, не даст. Еще скажет, что украл.
Стоп! Можно же и это сделать, только надо все продумать. У Светки не возьмешь, кошелек всегда с собой в школьном фартуке носит. А вот Варвара Степановна всегда свою сумку на столе оставляет. Нас вон сколько в классе, подумают на Петьку, у него куртка тоненькая, а уже холодно. Или на Светку, она дочка нашего предпринимателя, а они все жадные… А может подумает, что где-то сама потеряла, пока будет вспоминать, уже поздно будет.
Ой-бай, какой толстый кошелек! Сколько же взять? 80 тенге за пирожки, примерно 100 Гульмирке за заколку, ей давно красивую хочется. А сколько взять еще на пирожки с капустой? Ой, как сосет под ложечкой, двух пирожков точно будет мало. Что же я такой эгоист, что и сестренке несколько пахучих пирожков не принесу, она же сидит дома голодная. Возьму 200 тенге, тут их вон сколько… Заколка пока подождет до следующего раза, а подкрепиться нам хватит.
Как же положить этот проклятый кошелек назад, чтобы никто не заметил? В сумку назад уже не получится, все на уроке сидят. Вот повезло, в учительской пусто, вот пальто Варвары Степановны, подумает, что из сумки переложила в карман пальто, она у нас забывчивая, скоро на пенсию. Интересно, когда я на пенсию буду уходить, у меня тоже будет такой толстый кошелек? Да, с такими отметками вряд ли… Но когда это еще будет…
Жибек апай, наша толстая буфетчица (наверное, одни пирожки трескает) совсем не обрадовалась, когда я ей протянул 200 тенге и попросил вычесть из них долг 80 тенге и дать мне на остальные два пирожных и пирожков.
— Где взял? — как будто зарычала. — Украл, наверное?
И почему я всегда краснею, когда меня в чем-то уличают?
— Как это украл, мама пособие по безработице получила, — стараюсь говорить спокойно, а что-то язык не слушается.
— Ну-ну, — загадочно сказала она, но пирожные завернула.
Гульмирка, наверное, спит, а может играет…Вот обрадуется, пирожных мы давно не ели. Ай, как вкусно! И почему их такими маленькими делают и крема кладут совсем капельку, намазали только чуть-чуть. Нечего ей сладкое есть, зубы начнут болеть и выпадут, как у мамки. Некрасивая будет. Ну, ладно, оставлю ей два пирожка, она маленькая, ей хватит, кушает она совсем мало. И где такие вкусные пирожки с капустой наша красавица Жибек апай печет, дома или в столовой? Румяные, как она сама. Ой, какой же я бессовестный, оставил сестренке всего один пирожок, но я слышал, как учителя молодые про диеты разные говорили, и все в один голос — мучное вредно для молодого организма.
Эх, надо было две таких бумажки взять, оказывается 200 тенге — совсем мало. Ладно, в другой раз буду умнее, лишь бы Варвара Степановна не пересчитывала свои деньги. А вдруг кто-то из учителей залезет в ее карман и возьмет еще такую бумажку? Тогда уже заметно.
Так я и знал: снова был тот дядька, и снова мамка с отцом спят. А рядом Гульмирка, положу я пирожок своей маленькой сестренке в ручку, проснется- обрадуется.
Уроки готовить не буду, надо в сарай идти, а то эти овцы закричались. Какие обжоры, сена им подавай да отрубей. А не пожуете ли соломки? То-то же, голод не тетка, по себе знаю.
Опять мамка сюда золу вынесла, прямо под порог, все в дом заносится, а мне подметать. Откуда эта бутыль? Ну да, дядька оставил. Интересно, за какие денежки? Какое сегодня число — 17? В этот день мамка пособие получает. Вот какой я умный, все совпадет, если спросят, за какие деньги я рассчитался в буфете.
Надо окна завесить какой-нибудь тряпкой, а то соседи такие любопытные, не хочу, чтобы видели, что родители опять с этим дядькой встречались.
Скажи, Аллах, если ты такой всемогущий, когда я буду сыт, одет, как мои сверстники, когда мои самые родные люди будут разговаривать со мной по-человечески, когда не будут блеять эти прожорливые бараны, когда Светка будет воспринимать меня нормально и не смеяться над дыркой в носке, когда Варвара Степановна будет ставить мне пятерки или хотя бы четверки…
Кто это идет к нашему дому, надо закрыться и потушить свет, как будто никого нет дома. Варвара Степановна…Значит, вы обнаружили пропажу своих денег и идете жаловаться моим родителям. Ничего у вас не выйдет!
Быстро, быстро, в сарай, к своим баранчикам. Где тут веревка, за которую я вас привязываю. И совсем не страшно, вот умру и все будут жалеть, что так со мной обращались. И зачем я ел эти проклятые пирожки с кислой капустой, такие вонючие. А Гульмирке будет больше еды доставаться, пусть ест за себя и за своего брата.
Так темно… А где-то вдалеке виднеется свет, значит, там будет другая жизнь…
