Перейти в форум
 
 

Главная страница - Журнал "Жасstаr"

Журнал "Жасstar"

Великая Победа: чтим и помним

Хатынь - набатная песня

В старые добрые времена, когда по профсоюзным путевкам мы могли ездить по всему Советскому Союзу, довелось мне побывать в Белоруссии, посещение которой не мыслилось без поездки в Хатынь. Этот мемориальный комплекс расположен в 50 километрах от Минска. Справа от шоссе сложен из черных, словно обугленных, венцов-брусьев прямоугольник. На нем большими буквами выведено одно-единственное слово – «Хатынь». Жгучее, полное боли слово, оно стучит в сердце, и легковые машины, автобусы, грузовики, пешеходы поворачивают направо, к комплексу. Теперь здесь дорога, и давно нет в помине того разъезженного, размытого дождями проселка, что вел в тихую лесную деревню. Есть только ее призрак, ее символ, он там, за спиной черного, обугленного человека. И этот исполинского роста человек словно идет всем навстречу и тихо говорит: – Видишь, я иду. Я выжил, я живу в этой черной бронзовой фигуре. На руках я держу своего сына, это мой Адасик. Да, он несет такого же, как сам, – черного, обугленного мальчика. Голова парнишки запрокинута, ноги свисают до колен бронзового исполина, за спиной которого – черные, серые, словно подернутые пеплом, припорошенные сажей, потрескавшиеся, опаленные огнем фундаментов, венцы срубов, печные трубы. На местах, где стояли хаты, высятся 26 стел и столько же срубов из бетона. – Динь-дон!– слышится из одной сожженной хаты. – Дон-динь!– подхватывает рыдание другой колокол. О многом, очень о многом говорит сердцу набат хатынских колоколов. Всю эту страшную правду, эту огромную трагедию очень точно, выразительно, тонко передал в бронзе белорусский скульптор Сергей Селиханов с группой молодых архитекторов. Прообразом бронзового исполина стал Иосиф Иосифович Каминский, который в тот памятный мартовский день 1943 года чудом выбрался из горящего овина, чтобы прожить еще три десятка лет. Это общеизвестные факты, об этом свидетельствуют документы, об этом рассказывают всем белорусские экскурсоводы. Столько лет прошло, а память сохранила и леденящие душу подробности, и колокольный перезвон. Не думала, что журналистская судьба снова сведет меня с Хатынью. …В редакцию пришло письмо из поселка Бестобе, что недалеко от Степногорска, автор которого – Степан Болеславович Чернявский писал, что он много бы мог  рассказать о событиях тех лет, поскольку он сам– уроженец тех мест и что в хатынском пожарище погибли все его 22 родственника. И вот мы сидим друг напротив друга – я, знающая про Хатынь из экскурсионных рассказов, и он – убеленный сединами ветеран, с большими натруженными руками, в парадном кителе с трудовыми орденами и медалями и с военной отметиной на лице - потерянным при бомбежке глазом. Результатом той встречи стал большой очерк «В Хатынском бору аисты не гнездятся». Но совсем недавно я перебирала свои блокноты и натолкнулась на записи той встречи. И так захотелось вновь вернуться к этой теме! Позвонила в Бестобе, оказалось, что мой герой Степан Болеславович Чернявский уехал из поселка, куда – никто точно не знает, как многие не знают и того, что он – легендарная личность, жившая и работавшая со многими старожилами бок о бок долгие годы. Восполнить этот пробел я посчитала своим гражданским долгом. Родился Степан в 1927 году в деревне Губа, в пяти километрах от Хатыни, рос, купался в реке, собирал ягоды вместе с братьями и сестрами Зосей, Юлей, друзьями Володей Яскевичем, Степой Барановским, Виктором Желобковичем ( эти фамилии потом войдут в историю). Трудное было время, голодное. В 1931 году к ним приехал брат матери Антон Каминский и забрал семейство к себе, на хутор Мельники, рядом с Хатынью. Думал, кучнее будут – значит, с голоду не помрут. Но в том же году раскулаченный, он уже не мог помочь родным. И переехали они в саму Хатынь, поселившись в пуне, так назывался овин, где хранили зерно. Дедушка работал пастухом, а Степку взял к себе подпаском. В 1936-м подались они, беспаспортные родственники, где поездом, а где пешим ходом, в Астраханскую область. Здесь и прожили до самой войны. По малолетству парня в армию не взяли, а вот лошадей поставлять к линии фронта доверили. В одной из бомбежек он и глаз потерял. Вроде, как и побывал на фронте, а вроде и нет. И с родней так же – как будто и есть, и вдруг никого не стало: родственница Екатерина Липницкая написала, что всех хуторян выселили. Возвращаться? Куда? В разбитую и разрушенную Белоруссию? Вот выучусь, мечтал, вернусь и все увижу сам. Была учеба в вечерней школе, бригадирство в колхозе. Хотелось получить образование, и в 1946 году вместе с товарищем решили поехать в Казахстан, вычитав в какой-то газете объявление о том, что объявляется набор в горно-металлургический техникум в незнакомом казахстанском городе с русским названием Щучинск. Отделение выбрали не какое-нибудь, а «благородных металлов», звучит-то как! И уже через 4 года с дипломом техника-металлурга Чернявский распределяется в город Степняк, в «Каззолото». А практику проходил в Бестобе, где и познакомился со славной девушкой – будущей женой. Начальство пошло навстречу– перевело в этот поселок, ставший для парня жизненным причалом. Мастером трудился, начальником ОТК, возглавлял дробильное отделение, потом поставили начальником фабрики обогатительного золота. Добавлю, что этим предприятием Степан Болеславович руководил без малого полвека. Работал, жил, был на своем месте, а сердце рвалось туда, откуда шли будоражащие душу письма, где когда-то жили и погибли все его родные, близкие люди. И в 1954 году отправился в дальнюю дорогу бывший хуторянин, а ныне золотодобытчик Чернявский. Прибыл в город Козыри, там жила двоюродная сестра, брат которой тот самый Иосиф Иосифович Каминский, ставший прообразом хатынского мемориала. Это позже он стал «знаменитым», к нему приезжали иностранные корреспон денты, зарубежные делегации, звали на сборы пионеры. Уже тогда он был больным, израненным душой и телом человек, черным от горя. Он и поведал приехавшему из Казахстана родственнику горькую правду тех дней. … Меня, жену, детей наших гонят к овину. Там вопли, крики, голосят женщины, плачут ребятишки, а вокруг вооруженные солдаты, курят, смеются, усмехаются. – Шнель, – орет солдат и прикладом автомата – мне в спину. Я упал, но поднялся, слышу, что эти гады пристреливают слабых. В глазах темно, в луже крови мой брат Иван. Загнали всех в овин и все вталкивают и вталкивают наших. Гляжу – соседи мои Рудаковы, бригадир Жидович с женой и малыми детьми, Барановский с женой и все их 8 детей, тут же Новицкие все. Еще надежда теплилась: может, куда перегонять будут?.. И вдруг слышу жуткий крик: «Горим! Они нас заживо подожгли». Люди бросились к воротам, стали колотить по ним ногами, а на них– свинцовый ливень! Трещат волосы, дымится одежда, горят тела. Рядом со мной Адам, мой сын, я ему кричу: «Пробирайся к воротам». Вместе выползли. Адам вскочил и побежал, и тут вражеская пуля его достала. Досталось и мне: раненый, я упал, и солдат стал добивать меня прикладом, думал, что душа меня покинула. А она, в снег втоптанная, пулями пробитая, была еще во мне. Не видел потом и не слышал, как все вокруг горело, как тлели потом отцы и матери, старики и бабы, их дети и внуки, как догорала жизнь Хатыни. 149 живых душ сожрало лютое пламя, 149 сердец поглотил лютый пожар. Вот так, брат, все и было. Отходили меня лесники да врачиха Мария Анисимова». Еще четверым также удалось выбраться из пекла. Витю Желобковича своим телом прикрыла мать. Антосик Барановский, мальчонка лет 12-ти, был ранен в обе ноги, но сумел отползти. Володе Яскевичу было 13, до овина он не дошел, притворился мертвым. Его сверстника Сашу Желобкова спасла лошадь, на которой он успел ускакать к тетке в Замостье. Потом он на ней возил снопы, шел за плугом по свежей борозде, но ни разу не заехал на пепелище, где уже росла высокая, словно конопля, крапива, где буйно зеленели лопухи, где чернели задымленные остовы печей, где на крови и костях взросло великое горе народа. На то черное пепелище не приходил и Иосиф Каминский, живя рядом, в деревне Козыри. Это уже его потом нашли следопыты, когда затеяли воздвигнуть мемориал боли и гнева в Хатыни. Все это и многое другое услышала я от своего собеседника Степана Болеславовича Чернявского. В его поминальном списке – 22 родственника, сожженных в Хатыни. Из Интернета можно узнать много подробностей об этой ужасной трагедии. Но главное сегодня то, что и белорусский народ, и все люди бывшего Советского Союза, их дети и внуки знают о тех событиях. Мало того, правительство Германии проводит мероприятия, на которых хатынский ужас воспринимается как мировая боль. Комплекс постоянно обновляется, свидетелей остается все меньше, но память человеческая будет жить! Может быть, когда-нибудь и аисты будут вить в местном бору свои гнезда. Пока же они облетают это место стороной. Любовь ФОМИЧ, член Союза журналистов СССР и РК.

Журнал "Жасstar", №1 (43) 2015 г. 2015 г.


[ Вернуться к содержанию ]

НОВЫЙ НОМЕР

№1-2 (51-52) 2017

Архив номеров

ФОТОГАЛЕРЕЯ

Перейти в фотогалерею

 

ПЛАН МЕРОПРИЯТИЙ

Просмотреть мероприятия

ПОИСК ПО САЙТУ



 

© 2006 – 2024 Республиканский Союз детских общественных организаций Казахстана «Жулдыз».
Адрес: Республика Казахстан, г. Кокшетау, ул. Абая, 112 а, офис 207 (2 этаж). Телефоны: 8 (7162) 502591, 721226, e-mail: sdoozhuldyz@mail.ru
При перепечатке материалов ссылка на источник обязательна. Авторы Интернет-проекта www.zhuldyz.kz: Данил Конищев, Лидия Тришечкина, web: Муратбек Жусупеков.
Сайт работает при финансовой поддержке Авторской группы DALI

Перейти на главную страницу Перейти в форум